Гносеомахия – буквально в переводе с греческого «борьба против знания» учение об исключительной вредности любого рационального знания. Единственным допустимым видом знания в гносеомахии является интуитивное знание, формирующиеся благодаря личному благочестию верующего человека. Богословие тоже именуется как неприличное, стыдное занятие, не подобающее истинно верующему. К сожалению, апологеты гносеомахии скромно умалчивают тот прелюбопытный факт, что еще в VIII веке отец Иоанн Дамаскин включил это учение в свой знаменитый список ересей: «Гносимахи: они отвергают необходимость для христианства всякого знания. Они говорят, что напрасное дело делают те, которые ищут каких-либо знаний в божественных Писаниях, ибо Бог не требует от христианина ничего другого, кроме добрых дел. Итак, лучше жить скорее попроще и не любопытствовать ни о каком догмате, относящемся к знанию»[1].
К большому сожалению, сегодня, подобные размышления очень популярны у большого количества православных христиан, как результат, формируется специфический имидж православия как маргинального, мрачного мировоззрения постепенно принимающего сектантские нотки. Еще В.В. Зеньковский описывал Православие как «радость о человеке, живое ощущение образа Божия в нём, благословение бытию, в нем открывающемуся»[2]. Протопресвитер Александр Шмеман пишет «Сам Христос «преуспевал в премудрости и возрасте» (Лк. 2:52), и Церковь всегда утверждала, что человеческий разум есть наивысшая, Богом данная способность человека, и отвергала и осуждала любое превозношение «иррационального», всякое презрение к знанию, науке и мудрости во всех ее проявлениях»[3]. «Вера Христова не во вражде с истинным знанием, потому что не в союзе с невежеством», неоднократно писал в своих трудах Митрополит Филарет Московский[4]. Святые отцы первых веков тоже никогда не относились негативно к научному знанию и использовали известные им научные факты для утверждения христианства. Уже Григорий Богослов остро полемизирует с теми, кто порицает всякую учёность: «Не должно унижать ученость, как рассуждают о сем некоторые, напротив, надобно признать глупыми и невеждами тех, которые, держась такого мнения, желали бы всех видеть подобными себе, чтобы в общем недостатке скрыть свой собственный недостаток и избежать обличения в невежестве»[5]. Климент Александрийский посвятил свою жизнь объяснению соотношения веры и знания, как христианский апологет святитель Климент упорно доказывал, что христианство интенционально, частично содержалось в греческой философии: «Философия изначально была даром Бога эллинам до того, как он обратился к ним явно. Ибо философия для эллинов – это то же что закон для иудеев, а именно: наставник, ведущий их к Христу»[6].
Сильнейшее влияние на становление христианского богословия в IV веке оказала греческая философия. Так святитель Василий Великий основал в своем имении монашескую общину, в которой активно изучались достижения греческой науки и философии. В своей проповеди «Увещание к молодежи о том, как извлечь наибольшую пользу от чтения языческих авторов» святитель пишет о полезности светского образования. Как указывает протопресвитер Иоанн Мейендорф, для Василия Великого не существовало никакого конфликта между научным знанием и верой. Разум для Василия Великого это божественный дар, который может «очистившись и возвысившись, достигнуть созерцания божественной сущности»[7]. Вообще все отцы каппадокийцы IV века будь то Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский и Амфилохий Никонийский пользовались достижениям греческой философии и говорили необходимости образования.
Двести лет спустя знаменитый Максим Исповедник решит проблему противопоставления восточного мистического богословия и западного «аристотелевского» богословия. Так как Логос, по мысли святителя, является первоосновой всего бытия, то стяжать обожение (теозис) возможно не только благодаря аскетическим практикам, но и благодаря созерцанию Бога в природе. Естественное созерцание это и есть путь философского гнозиса, познания Бога и его творения: «Любомудрый ум, достигший совершенства в делании и созерцании, может быть весь прославлен как мыслью, так и жизнью»[8]. Как видите, сам по себе вопрос о недопустимости философии и науки в Церкви для многих Святых Отцов на христианском востоке не ставился.
Как много позже остроумно заметит наш религиозный мыслитель Семен Людвигович Франк любой вопрос об отношении философии и религии принадлежит к числу вечных вопросов, особенно остро стоящих в «эпохи коренных переломов миросозерцания, в эпохи духовной растерянности и исканий утраченной цельности в духовной жизни»[9]. Один из самых выдающихся богословов XX века, Иоанн Мейендорф тоже защищает философскую науку «философия нужна для самой проповеди христианства; христианство не может оставаться вне философии, как, скажем, древнее христианство, которое не имело ни философии и представлялось маленькой группой учеников-евреев, видевших и познавших Христа Бога. И был этот громадный эллинистический мир, где доминировала философия платонизма. Христианство было призвано выражаться именно в этой среде, что оно и делало»[10] [10]. Подчеркнем, что наука и философское знание не разрушило благочестие и духовность Василия Великого, Иоанна Златоуста, Григория Нисского, Исаака и Ефрема Сирина. Не вредило проповедям митрополита Филарета Московского, Макария Алтайского и Николая Японского.
Так как отцы церкви, начиная с первых веков, использовали современную им светскую науку и культуру, в первую очередь многочисленные философские теории, богословие древних христиан не может быть изучено и понято в полной мере без философского языка, знания философских парадигм, распространенных в то время. Православное богословие не может быть отделено от истории философии и научного языка. Лучшим примером такого синтеза служит феномен русской религиозной философии, возникшей на рубеже XIX и XX столетия. Труды Павла Флоренского, Алексея Федоровича Лосева, Сергия Булгакова, Николая и Владимира Лосского, Льва Карсавина, Семена Людвиговича Франка, Владимира Соловьева и Николая Бердяева будут недоступны для понимания православным, почитающим за лучшее бежать от философского знания. Как видите, основываясь на вышеприведенных примерах, мы можем прийти к заключению, что христианское мировоззрение вполне может включать в себя научные идеи, в частности философского порядка без ущерба для веры.
Заметим, что отрицание ценности научного знания также очень характерно для сектантского мировоззрения, А.Л. Дворкин в своем учебном пособии по сектоведению, пишет о методах контролирования сознания распространенных в среде тоталитарно-деструктивных сект, а именно принципе «тотальной индоктринанции». Когда человеку запрещается под страхом наказания читать книги, слушать новостные источники, порицается каждая попытка выйти за пределы преподаваемых лекции и занятий. Человек превращается в Tabula rasa или чистый лист, он может усваивать только разрешенное, исходящее из уст учителя. Ведомый чувством своей исключительности, порвавший с миром человек становится послушным инструментом для таких организаций. Все это противоречит Православию: «Все, что добро, — все наше», — говорит св. Иустин Мученик. Такого же мнения придерживается и апостол Павел, который, прийдя в Афины – один из главных центров язычества, — не стал говорить грекам, что все они идолопоклонники и погрязли в грехе. Напротив, он сказал так: вы особенно благочестивы, потому что у вас есть алтарь неведомого Бога, Которому вы, не зная Его, поклоняетесь (см.: Деян. 17:22-23). Вот это и есть православный подход. Человек призывается отречься от греха и от прошлых лжеучений, но не от всего, что у него было раньше, включая доброе и светлое «…». Недаром в греческих православных храмах в притворах изображают Платона и Аристотеля как детоводителей к христианству, как тех, которые, не зная полноты истины, тем не менее, подвели людей к ее пониманию»[11].
Для того, чтобы снова не происходили трагедии, подобно той, что случилась в 2007 году, когда неподалеку от Пензы, в деревне Погановка, люди убегая от ИНН, закопались под землю, ожидая близкого конца света, стали доводить себя до самоубийства. И для того чтобы православные, подкрепленные верой во вредность образования, не уходили в организации подобные ХГСР (Христианское Государство – Святая Русь). Нами должны предприниматься попытки всестороннего богословского просвещения ставящей своей целью борьбу против современных «гносимахов», в первую очередь для профилактики тех экстремистских и сектантских тенденций которые, к сожалению, нашли свое некоторое основание в современном нам православном сознании.
Примечания
[1] Иоанн Дамаскин. О ста ересях вкратце
[2] Зеньковский В.В. Проблемы воспитания в свете христианской антропологии // Зеньковский В.В. Педагогические сочинения. Саранск: Тип: «Крас. Окт.», 2003. – С. 236-238.
[3] Прот. Александр Шмеман. Водою и Духом: о таинстве крещения / Александр Шмеман. — Москва : «Гнозис-Паломник», 1993. – С.129-135.
[4] Митрополит Филарет Дроздов. Собрание мнений и отзывов по учебным и церковно-государственным вопросам / Филарет Дроздов. – Москва : «Синодальная типография», 1887, Том пятый, Книга первая. – С. 48.
[5] Григорий Богослов, свт. Творения: в 2 т. Т. 1. / свт. Григорий Богослов. — Санкт-Петербург: Изд-во П.П. Сойкина, 1912. — С. 609.
[6] Климент Александрийский. Строматы
[7] Мейендорф И., прот. Введение в святоотеческое богословие / Пер. с англ. Л. Волохонской. Изд.4-е, испр. и доп. – К.: храм прп. Агапита Печерского, 2002. – С.146.
[8] Максим Исповедник. Вопросоответы к Фалласию
[9] Франк С.Л. Философия и религия // На переломе. Философские дискуссии 20-х годов: Философия и мировоззрение / Сост. П.В. Алексеев. – Москва : Политиздат, 1990. – С. 319.
[10] Мейендорф И., прот. Православие и современный мир (Лекции и статьи) / Иоанн Мейендорф. – Минск: «Лучи Софии», 1995. – С. 48.
[11] Дворкин А.Л. Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования / А.Л. Дворкин. – Нижний Новгород : ООО «Издательство Христианская библиотека», 2007. – С.79-80.
Батурин Д.А.
VIDYĀ 
Оставьте комментарий